Ф.М.Достоевский. Преображение утром перед дуэлью. Смысловик  №11

Младший брат Карамазовых, Алеша, живет в монастыре, послушником при любимом им старце Зосиме. «Старцы» — это святые и мудрые монахи — духовники, к которым приходит много людей, и бедных и богатых, и простых и образованных. И все получали от них совет и помощь. Перед смертью старец Зосима рассказывает о своем детстве и молодости. Отца своего он не помнил и был еще маленьким, когда умер его старший брат, Маркел. (Из книги «Братья Карамазовы»)

Остались мы тогда одни с матушкой. Посоветовали ей скоро добрые знакомые, что вот, дескать, остался всего один у вас сынок, и не бедные вы, капитал имеете, так по примеру прочих, почему бы сына вашего не отправить вам в Петербург, а оставшись здесь, знатной, может быть, участи его лишите. И надоумили матушку меня в Петербург в кадетский кор­пус свезти, чтобы в императорскую гвардию потом поступить.

Свезла она меня в Петербург да и определила, а с тех пор я ее и не видал вовсе; ибо через три года сама скончалась, все три года по нас обоих грустила и трепетала. Из дома родительского вынес я лишь драгоценные воспоминания, и это почти всегда так, если даже в семействе хоть только чуть-чуть любовь да союз. Да и от самого дурного семейства могут сохраниться воспоминания драгоценные, если только сама душа твоя способна искать драгоценное.

До того еще как читать научился, помню, как в первый раз посетило меня некоторое проникновение духовное, еще восьми лет от роду.

Повела матушка меня одного (не помню, где был тогда брат) во храм Господень, в Страстную неделю в понедельник к обедне. День был ясный, и я, вспоминая теперь, точно вижу вновь, как возносился из кадила фимиам и тихо восходил вверх, а сверху в куполе, в узенькое окошечко, так и льются на нас в церковь Божьи лучи, и, восходя к ним волнами, как бы таял в них фимиам.

Смотрел я умиленно, и в первый раз от роду принял я тогда в душу первое семя слова Божия осмысленно. Вышел на середину храма отрок с большою книгой, такою большою, что, показалось мне тогда, с трудом даже и нес ее, и возложил на аналой, отверз и начал читать, и вдруг я тогда в первый раз нечто понял, в пер­вый раз в жизни понял, что во храме Божием читают.

В Петербурге, в кадетском корпусе, пробыл я долго, почти восемь лет, и с новым воспитанием многое заглушил из впечатле­ний детских, хотя и не забыл ничего. Служивших нам в корпусе солдат считали мы все как за совершен­ных скотов, и я тоже. Я-то, может быть, больше всех, ибо изо всех товарищей был на все восприимчивее.

Пьянством, дебоширством и ухарством чуть не гордились. Не скажу, чтобы были скверные; все эти молодые люди были хорошие, да вели-то себя скверно, а пуще всех я. Вот и случилось одно обстоятельство, послужившее началом всему.

Привязался я к одной молодой и прекрасной девице, умной и достойной, характера светлого, благородного, дочери почтенных родителей.

А тут вдруг случилась командировка в другой уезд на два месяца. Возвращаюсь я через два месяца и вдруг узнаю, что деви­ца уже замужем.

И почувствовал я вдруг злобу нестерпимую.

Вспоминаю с удивлением, что отмщение сие и гнев мои были мне самому до крайности тяжелы и противны, потому что, имея характер легкий, не мог подолгу ни на кого сердиться, а потому как бы сам искусственно разжигал себя и стал наконец безобразен и нелеп. Выждал я время и раз в большом обществе удалось мне вдруг «соперника» моего оскорбить будто бы из-за самой посторонней причины.

Затем вынудил у него объяснение и уже до того обошелся при объяснении грубо, что вызов мой он принял.

Секунданта я достал скоро, товарища, нашего же полка поручика. Тогда хоть и преследовались поединки жестоко, но была на них как бы даже мода между военными - до того дикие нараста­ют и укрепляются иногда предрассудки.

С вечера возвратившись домой, свирепый и безобразный, рассердился я на моего денщика Афанасия и ударил его изо всей силы два раза по лицу, так что окровавил ему лицо. Служил он у меня еще недавно, и случалось и прежде, что ударял его, но никогда с такою зверскою жестокостью. И верите ли, милые, сорок лет тому минуло времени, а припоминаю и теперь о том со стыдом и мукой.

Лег я спать, заснул часа три, встаю, уже начинается день.

Я вдруг поднялся, спать более не захотел, подошел к окну, отворил - отпиралось у меня в сад, - вижу, восходит солнышко, тепло, прекрасно, зазвенели птички. Что же это, думаю, ощущаю я в душе моей как бы нечто позорное и низкое? Не оттого ли, что кровь иду проливать? Нет, думаю, как будто и не оттого. Не от того ли, что смерти боюсь, боюсь быть убитым? Нет, совсем не то, совсем даже не то...

И вдруг сейчас же и догадался, в чем было дело: в том, что я с вечера избил Афанасия! Все мне вдруг снова представилось, точно вновь повторилось: стоит он предо мною, а я бью его с размаху прямо в лицо, а он держит руки по швам, голову прямо, глаза выпучил как во фронте, вздрагивает с каждым ударом и даже руки поднять, чтобы заслониться, не смеет - и это человек до того доведен, и это человек бьет человека! Экое преступление!

Словно игла острая прошла мне всю душу насквозь. Стою я как ошалелый, а солнышко-то светит, листочки-то радуются, сверкают, а птички-то, птички-то Бога хвалят... Закрыл я обеими ладо­нями лицо, повалился на постель и заплакал навзрыд. И вспомнил я тут моего брата Маркела и слова его пред смертью слугам: «Милые мои, дорогие, за что вы мне служите, за что меня любите, да и стою ли я, чтобы служить-то мне?»

«Да, стою ли», - вскочило мне вдруг в голову. В самом деле, чем я так стою, чтобы другой человек, такой же, как я, образ и подобие Божие, мне служил? Так и вонзился мне в ум в первый раз в жизни тогда этот вопрос. «Матушка, кровинушка ты моя, воистину всякий пред всеми за всех виноват, не знают только этого люди, а если б узнали - сейчас был бы рай!»

«Господи, да неужто же и это неправда, - плачу я и думаю, -воистину я за всех, может быть, всех виновнее, да и хуже всех на свете людей!»

И представилась мне вдруг вся правда, во всем просвещении своем: что я иду делать? Иду убивать человека доброго, умного, благородного, ни в чем предо мной не повинного, а супругу его тем навеки счастья лишу, измучаю и убью. Лежал я так на постели ничком, лицом в подушку и не заметил вовсе, как и время прошло. Вдруг входит мой товарищ, поручик, за мной, с писто­летами: «А, - говорит, - вот это хорошо, что ты уже встал, пора, идем».

Заметался я тут, совсем потерялся, вышли мы, однако же, садиться в коляску: «Погоди здесь время, - говорю ему, - я в один миг сбегаю, кошелек забыл». И вбежал один в квартиру обратно, прямо в каморку к Афанасию: «Афанасии, - говорю, - я вчера тебя ударил два раза по лицу, прости ты меня».

Он так и вздрогнул, точно испугался, глядит- и вижу я, что это­го мало, мало, да вдруг, так, как был, в эполетах-то, бух ему в ноги лбом до земли: «Прости меня!» - говорю. Тут уж он и совсем обомлел: «Ваше благородие, батюшка барин, да как вы... да стою ли я...» - и заплакал вдруг сам, точно как давеча я, ладонями обе­ими закрыл лицо, повернулся к окну и весь от слез так и затрясся, я же выбежал к товарищу, влетел в коляску, «вези» кричу.

«Видал, - кричу ему, - победителя - вот он пред тобою!» Восторг во мне такой, смеюсь, всю дорогу говорю, говорю, не по­мню уж, что и говорил. Смотрит он на меня: «Ну, брат, молодец же ты, вижу, что поддержишь мундир».

Так приехали мы на место, а они уже там, нас ожидают. Расставили нас, в двенадцати шагах друг от друга, ему первый выстрел - стою я пред ним веселый, прямо лицом к лицу, глазом не смигну, любя на него гляжу, знаю, что сделаю. Выстрелил он, ка­пельку лишь оцарапало мне щеку да за ухо задело.

«Слава Богу, - кричу, - не убили человека!» - да свой-то пистолет схватил, оборотился назад, да швырком, вверх, в лес и пустил: «Туда, - кричу, - тебе и дорога!» Оборотился к противнику: «Милостивый государь, - говорю, - простите меня, глупого молодого человека, что по вине своей вас разобидел, а теперь стрелять в себя заставил. Сам я хуже вас в десять крат, а пожалуй, еще и того больше. Передайте это той особе, которую чти­те больше всех на свете».

Только что я это проговорил, так все трое они закричали: «Помилуйте, - говорит мой противник, рассердился даже, - если вы не хотели драться, к чему же беспокоили?» - «Вчера, - говорю ему, - еще глуп был, а сегодня поумнел», - весело так ему отвечаю. «Верю про вчерашнее, - говорит, - но про сегодняшнее трудно заключить по вашему мнению». - «Браво, - кричу ему, в ладоши захлопал, - я с вами и в этом согласен, заслужил!» - «Будете ли, милостивый государь, стрелять или нет?» - «Не буду, -говорю, - а вы, если хотите, стреляйте еще раз, только лучше бы вам не стрелять».

Кричат и секунданты, особенно мой: «Как это страмить полк, на барьере стоя, прошения просить; если бы только я это знал!»

Стал я тут пред ними пред всеми и уже не смеюсь: «Господа мои, - говорю, - неужели так теперь для нашего времени удивительно встретить человека, который бы сам покаялся в своей глупости и повинился, в чем сам виноват, публично?» - «Да не на барьере же», - кричит мой секундант опять. «То-то вот и есть, - отвечаю им, - это-то вот и удивительно, потому следовало бы мне пови­ниться, только что прибыли сюда, еще прежде ихнего выстрела, и не вводить их в великий и смертный грех, но до того безобраз­но, - говорю, - мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и не возможно, ибо только после того, как я выдер­жал их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сю­да, то сказали бы просто: трус, пистолета испугался и нечего его слушать. Господа, - воскликнул я вдруг от всего сердца, - посмотрите кругом на дары Божий: небо ясное, воздух чистый, травка нежная, птички, природа прекрасная и безгрешная, а мы, только мы одни безбожные и глупые и не понимаем, что жизнь есть рай, ибо стоит только нам захотеть понять, и тотчас же он настанет во всей красоте своей, обнимемся мы и заплачем...»

Хотел я и еще продолжать, да не смог, дух даже у меня захватило, сладостно, юно так, а в сердце такое счастье, какого и не ощущал никогда во всю жизнь. «Благоразумно все это и благоче­стиво, - говорит мне противник, - и во всяком случае человек вы оригинальный». - «Смейтесь, - смеюсь я ему, - а потом сами по­хвалите». - «Да я готов и теперь, - говорит, - похвалить, извольте, я протяну вам руку, потому, кажется, вы действительно искренний человек». - «Нет, - говорю, - сейчас не надо, а потом, когда я лучше сделаюсь и уважение ваше заслужу, тогда протяните - хорошо сделаете».

Воротились мы домой, секундант мой всю-то дорогу бранится, а я-то его целую. Тотчас все товарищи прослышали, собрались ме­ня судить в тот же день: «Мундир, дескать, замарал, пусть в отставку подает». Явились и защитники: «Выстрел все же, - говорят, -он выдержал». - «Да, но побоялся других выстрелов и попросил на барьере прошения». - «А кабы побоялся выстрелов, - возража­ют защитники, - так из своего бы пистолета сначала выстрелил, прежде чем прошения просить, а он в лес его еще заряженный бросил, нет, тут что-то другое вышло, оригинальное».

Слушаю я, весело мне на них глядя. «Любезнейшие мои, - говорю я, - друзья и товарищи, не беспокойтесь, чтоб я в отставку подал, потому что это я уже и сделал, я уже подал, сегодня же в канцелярии, утром, и когда получу отставку, тогда тотчас же в монастырь пойду, для того и в отставку подаю». Как только я это сказал, расхохотались все до единого: «Да ты б с самого начала уведомил, ну теперь все и объясняется, монаха судить нельзя», - смеются, не унимаются, да и не насмешливо вовсе, а ласково так смеются, весело, полюбили меня вдруг все, даже са­мые ярые обвинители, и потом весь-то этот месяц, пока отставка не вышла, точно на руках меня носят: «Ах ты, монах», - говорят, сами смеются надо мной, а меня же любят.

Поступил я в монастырь и уже несколько лет пробыл там. Странствуя, встретил я однажды в губернском городе К. бывшего моего денщика Афанасия, а с тех пор как я расстался с ним, прошло уже восемь лет. Нечаянно увидел меня на базаре, узнал, подбежал ко мне, и, Боже, сколь обрадовался, так и кинулся ко мне: «Батюшка, барин, вы ли это? Да неужели вас вижу?» Повел меня к себе. Был уже он в отставке, женился, двух детей младенцев уже прижил. Проживал с супругой своею мелким торгом на рынке. Комната у него бедная, но чистенькая, радостная. Усадил меня, самовар поставил, за женой послал, точно я праздник какой ему сделал, у него появившись. Подвел ко мне деток: «Благословите, батюшка». - «Мне ли благословлять, - отвечаю ему, - инок я простой и смиренный, Бо­га о них помолю, а о тебе, Афанасий Павлович, и всегда, на всяк день, с того самого дня Бога молю, ибо с тебя, - говорю, - все вышло».

После чаю стал я прощаться с ними, и вдруг вынес он мне пол­тину жертву на монастырь, а другую полтину, смотрю, сует мне в руку, торопится: «Это уж вам, - говорит, - странному, путешествующему, пригодится вам, может, батюшка». Принял я его полтину, поклонился ему и супруге его и ушел обрадованный, и думаю дорогой: «Вот мы теперь оба, - и он у себя, и я идущий, - хаем, должно быть, да усмехаемся радостно, в веселии сердца нашего, покивая головой и вспоминая, как Бог привел встретиться».

И больше я уж с тех пор никогда не видел его. Был я ему господин, а он мне слуга, а теперь, как облобызались мы с ним любовно и в духовном умилении, меж нами великое человеческое единение произошло. Думал я о сем много, а теперь мыслю так: неужели так недоступно уму, что сие великое и простодушное единение могло бы в свой срок и повсеместно про­изойти меж наших русских людей?

Советуем поступить следующим образом: сами вопросники оставьте себе (можете на них ничего и не писать) а на отдельном листочке напишите ряд цифр (1,2,3…8) и рядом напишите Ваш ответ (а, б, в, г… и так далее). Развернутой аргументации приводить не обязательно, хотя и не запрещается. Словом, всё – на Ваше усмотренье.

Не забывайте  в своей работе писать фамилию, имя и номер отряда

 

Вопросы к СМЫСЛОВИКУ № 11. Выберите правильный ответ.

1. " Повела матушка меня одного (не помню, где был тогда брат) во храм Господень, в Страстную неделю в понедельник к обедне," – говорил рассказчик. Что такое "обедня"?

а)	Обед у родственников
б)	Главная церковная служба, на которой христиане причащаются Тела и Крови Христовых, иначе называемая литургией
в)	Детский утренник
г)	Поминки

 

2. " Тогда хоть и преследовались поединки жестоко, но была на них как бы даже мода между военными - до того дикие нараста­ют и укрепляются иногда предрассудки."  Пожалуй ничего так не сохраняется и не передается из поколения в поколение, как предрассудки. Они Усложняют жизнь, изматывают душу, а главное, не ведут ни к чему хорошему ( в них нет смысла). В лучшем случае, они просто глупы и бесполезны, но иногда следование предрассудкам приводит к страшным последствиям. Как думаете, где настоящее мужество:

а)	поступить как все, хоть и вопреки своим убеждениям
б)	восстав против общественных предрассудков, поступить по совести.

 

3. Почему рассказчик отказался от дуэли?

а)	проявил "оригинальность"
б)	чтобы понравиться любимой женщине
в)	осознав порочность своего поступка

 

4. «Господа мои, - говорю, - неужели так теперь для нашего времени удивительно встретить человека, который бы сам покаялся в своей глупости и повинился, в чем сам виноват, публично?». Будущий  старец нашел в себе силы покаяться в глупости, а в Евангелии от Матфея  описывается случай, когда из-за ложного стыда было совершено страшное злодеяние:   В то время Ирод четвертовластник услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им. Ибо Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее. И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка. Во время же [празднования] дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя. И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей.

У Вас бывали случаи, когда только стыдясь своих товарищей делали поступки о которых потом сожалели?

а)	да
б)	нет

 

5. Что такое исповедь?

а)	когда временно становится легче после того, как другу рассказали о тяготящих нас скорбях
б)	когда в грустных песнях поведаем миру о своей тяжкой доле
с)	церковное таинство во время которого перед священником открываем свои грехи и он, властью данной ему Богом, при условии, что эти грехи мы больше не будем совершать, "изглаживает" их из нашей жизни

 

Часть В. Ответьте на вопросы

1. Из отрывка романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» видно, что " и от самого дурного семейства могут сохраниться воспоминания драго­ценные, если только сама душа твоя способна искать драгоценное". У многих, попавших в заключение, жизнь в семье складывалась не лучшим образом. Иногда в этом виноваты родители, но только ли они? Что требуется от Вас, чтобы по возвращении домой жизнь хоть как-то выправилась (предложения могут быть самыми разными)?

 

А.П.Чехов. Жизнь в вопросах и восклицаниях

Смысловик  №12

Детство. Кого Бог дал, сына или дочь? Крестить скоро? Крупный мальчик! Не урони, мамка! Ах, ах! Упадет!! Зубки прорезались? Это у него золотуха? Возьмите у него кошку, а то она его оцарапает! Потяни дядю за ус! Так! Не плачь! Домовой идет! Он уже и ходить умеет! Унесите его отсюда - он невежлив! Что он вам наделал?! Бедный сюртук! Ну, ничего, мы высушим! Чернила опрокинул! Спи, пузырь! Он уже говорит! Ах, какая радость! А ну-ка, скажи что-нибудь! Чуть извозчики не за­давили!! Прогнать няньку! Не стой на сквозном ветре! Постыдитесь, можно ли бить такого маленького? Не плачь! Дайте ему пряник!

Отрочество. Иди-ка сюда, я тебя высеку! Где это ты себе нос разбил? Не беспокой мамашу! Ты не маленький! Не подходи к столу, тебе после! Читай! Не знаешь? Пошел в угол! Единица! Не клади в карман гвоздей! Почему ты мамаши не слушаешься? Ешь как следует! Не ковыряй в носу! Это ты ударил Митю? Пострел! Читай мне «Демьянову уху»! Как будет именительный падеж множественного числа? Сложи и вычти! Вон из класса! Без обеда! Спать пора! Уже девять часов! Он только при гостях шалит! Врешь! Причешись! Вон из-за стола! А ну-ка, покажи свои отметки! Уже порвал сапоги?! Стыдно реветь такому большому! Где это ты мундир запачкал? На вас не напасешься! Опять единица? Когда, наконец, я перестану тебя пороть? Если ты будешь курить, то я тебя из дома выгоню! Как будет превосходная степень от facilis (легкий – лат.) Facilissimus? Врете! Кто это вино выпил? Дети, обезьяну на двор привели! За что вы моего сына на второй год оставили? Бабушка пришла!

Юношество. Тебе еoе рано водку пить! Скажите о последовательности времен! Рано, рано, молодой человек! В ваши лета я еще ничего такого не знал! Ты еше боишься при отце курить? Ах, какой срам! Тебе кланялась Ниночка! Возьмемте Юлия Цезаря! Здесь ut consecutivum? Ах, душка! Оставьте, ба­рин, а то я... папеньке скажу! Ну, ну... шельма! Браво, у меня уже усы растут! Где? Это ты нарисовал, а не растут! У Nadine прелестный подбородок! Вы в каком теперь классе? Согласи­тесь же, папа, что мне нельзя не иметь карманных денег! Наташа? Знаю! Я был у нее! Так это ты? Ах ты, скромник! Дайте покурить! О, если б ты знал, как я ее люблю! Она божество! Кончу курс в гимназии и женюсь на ней! Не ваше дело, maman! Посвяшаю вам свои стихи! Оставь покурить! Я пьянею уже после трех рюмок! Bis! bis! Браааво! Неужели ты не читал Борна? Не косинус, а синус! Где тангенс? У Соньки плохие но­ги! Можно поцеловать? Выпьем! Ураааа, кончил курс! Запиши­те за мной! Займите четвертную! Я женюсь, отец! Но я дал слово! Ты где ночевал?

Между 20 и 30 голами. Займите мне сто рублей! Какой факультет? Мне все одно! Почем лекция? Дешево, однако! В Стрельну и обратно! Бис, бис! Сколько я вам должен? Завтра придете! Что сегодня в театре? О, если бы вы знали, как я вас люблю! Да или нет? Да? О, моя прелесть! В шею! Челаэк! Вы хе­рес пьете? Марья, дай огуречного рассольцу! Редактор дома? У меня нет таланта? Странно! Чем же я жить буду? Займите пять рублей! В Salon! Господа, светает! Я ее бросил! Займите фрак! Желтого в угол! Я и так уже пьян! Умираю, доктор! Займи на ле­карство! Чуть не умер! Я похудел? К Яру, что ли? Стоит того! Дайте же работы! Пожалуйста! Эээ... да вы лентяй! Можно ли так опаздывать? Суть не в деньгах! Нет-с, в деньгах! Стреляюсь!! Шабаш! Черт с ним, со всем! Прощай, паскудная жизнь! Впро­чем... нет! Это ты, Лиза? Песнь моя уже спета, maman!  Я уже отжил свое! Дайте мне место, дядя! Ма tante (Тетя - фр.) карета подана! Merci, mon oncle! (Благодарю, дядя!  - фр.) не правда ли, я изменился, mon oncle? Пересобачился! Ха-ха! Напишите эту бумагу! Жениться? Никогда! Она - увы! - замужем! Ваше превосходительство! Представь ме­ня своей бабушке, Серж! Вы очаровательны, княжна! Стары? Полноте! Вы напрашиваетесь на комплименты! Позвольте мне кресло во второй ряд!

Между 30-50 годами. Сорвалось! Есть вакансия? Девять без козырей! Семь червей! Вам сдавать, votre excellence (Ваше превосходительство  - фр.).Вы ужасны, доктор! У меня ожирение печени? Чушь! Как много берут эти доктора! А сколько за ней приданого? Теперь не любите, со вре­менем полюбите! С законным браком! Не могу я, душа моя, не играть! Катар желудка? Сына или дочь? Весь в отца! Хе-хе-хе... не знал-с! Выиграл, душа моя! Опять, черт возьми, проиграл! Сына или дочь? Весь в... отца! Уверяю тебя, что я не знаю! Перестань ревновать! Едем, Фани! Браслет? Шампанского! С чином! Мега! Что нужно делать, чтобы похудеть? Я лыс?! Не зудите, теша! Сына или дочь? Я пьян, Каролинхен! Дай я тебя поцелую, немочка! Опять этот каналья у жены! Сколько у вас детей? Помогите бед­ному человеку! Какая у вас дочь миленькая! В газетах, дьяволы, пропечатали! Иди, я тебя высеку, скверный мальчишка! Это ты измял мой парик?

Старость. Едем на воды? Выходи за него, дочь моя! Глуп? Полно! Плохо пляшет, но ноги прелестны! Сто рублей за... поцелуй?! Ах, ты, чертенок! Х-хе-хе! Рябчика хочешь, девочка? Ты, сын, того... безнравствен! Вы забываетесь, молодой человек! Пет! пет! пет! Люблю музыку! Шям... Шям... панского! «Шута» читаешь? Хе-хе-хе! Внучатам конфеток несу! Сын мой хорош, но я был лучше! Где ты, то время? Я и тебя, Эммочка, в завещании не забыл! Ишь я какой! Папашка, дай часы! Водянка? Неужели? Царство небесное! Родня плачет? А к ней идет траур! От него пахнет! Мир праху твоему, честный труженик!

Советуем поступить следующим образом: сами вопросники оставьте себе (можете на них ничего и не писать) а на отдельном листочке напишите ряд цифр (1,2,3…8) и рядом напишите Ваш ответ (а, б, в, г… и так далее). Развернутой аргументации приводить не обязательно, хотя и не запрещается. Словом, всё – на Ваше усмотренье.

Не забывайте  в своей работе писать фамилию, имя и номер отряда

 

Вопросы к СМЫСЛОВИКУ № 12. Выберите правильный ответ.

1. Похожа ли та часть жизни, которую вы прожили, на то, что изображено в рассказе А.П. Чехова?

а)	да
б)	нет

 

2. Не страшна ли бессмысленность подобной жизни?

а)	да
б)	нет

 

3. Почему подобная жизнь кажется бессмысленной, ведь в ней описано столько удовольствий?

а)	удовольствия были не всегда, ведь в детстве же его и наказывали
б)	этот человек не принес никому счастья
б)	этот человек не нашел счастья
в)	Ваш вариант ответа

 

Часть В. Ответьте на вопросы

1. Что бы Вы изменили в описанном выше жизнеописании, чтобы оно приобрело смысл